О чудесах в медицине, традициях хирургов и уровне медицинского обслуживания в Казахстане, корреспонденту Toppress.kz рассказал врач-нейрохирург отделения патологии и центральной нервной системы (ЦНС) Национального центра нейрохирургии города Нур-Султан Данияр Тельтаев.
– Как Вы поняли, что медицина – это Ваше призвание? Почему из огромного спектра специальностей Вы выбрали именно нейрохирургию?
– С детства я увлекался чтением книг об анатомии человека и когда подошло время выбирать профессию после окончания школы, я принял решение поступать в медицинский. Пройдя семь лет учебы и ознакомившись со многими специальностями, я понял, что огромный интерес у меня вызывает именно неврология. Перед каждым студентом меда в конце учебы встает вопрос кем быть: терапевтом или хирургом? И я не сомневаясь выбрал хирургию, а раз интересует неврология, то решил стать нейрохирургом.
– Помните ли Вы свою первую самостоятельную операцию?
– Да, мне кажется, что любой хирург навсегда запоминает такое событие. Операция была по удалению межпозвоночной грыжи, в 2003 году в Алматы. На тот момент, я был клиническим ординатором и руководитель отделения разрешил мне провести удаление грыжи под контролем врача. Операция прошла успешно, болевой синдром регрессировал.
– Проводили ли Вы операции, когда пациент оставался в сознании?
– Да, в нашем центре мы проводили подобные операции. Это делается для того, чтобы оценить функции различных черепно-мозговых нервов и объем движения в конечностях. Например, некоторые операции делаются при опухолях, находящихся в той части мозга, которая отвечает за двигательный аппарат и во время манипуляции в этих зонах, мы просим пациента выполнить некоторые движения. Если опухоль располагается в речевой области, то мы просим пациента говорить с нами для оценки функций речи.
– Бытует мнение, что хирурги очень суеверны. Есть ли у Вас свои ритуалы перед началом операции?
– Да, оба мои преподавателя молятся перед операцией и просят у Аллаха положительного исхода. У меня есть правило, что если я поднялся в операционную, то в отделение уже не возвращаюсь. Многие проводят операцию в своих счастливых шапочках или тапочках
– Как Вы считаете, существуют ли чудеса в медицине?
– Да, нужно всегда в это верить. Бывали случаи когда казалось, что пациент уже безнадежен, но после операции человек выздоравливал.
– Были ли у Вас такие случаи, когда к Вам поступал пациент неспособный ходить из-за опухолей, и уже после операции он смог заново научиться ходить?
– Да, бывает и слепые приходят, и с психическими отклонениями, с нарушениями речи. После операции у таких пациентов чаще всего, жизнь возвращается в норму. У некоторых сразу, у кого-то постепенно. В постоперационный период, всем необходима лекарственная терапия или курсы в отделении реабилитации. Потом пациенты возвращаются к нам через четыре месяца для повторного снимка, затем через пол года и в течении нескольких лет раз в год также делают снимки для дальнейшего наблюдения.
– Были ли в Вашей практике случаи, которые достойны написания отдельного очерка или даже книги?
– Были, и не единожды. Случалось, что женщина до операции бесплодна, но после того, как мы вырезали опухоль, она смогла забеременеть, выносить и родить здорового малыша. Несколько лет назад к нам поступила женщина с гигантской опухолью гипофиза, с акромегалией – это своего рода косметические уродства. У нее были увеличены руки, ноги, нос и уши. После трансназальной операции, с помощью которой мы смогли полностью убрать опухоль, и гормональной терапии у девушки прошли косметические отклонения. Она вышла замуж и родила здорового ребенка. Этот случай мы описали в статье, которую отправили в международный журнал. Статья им очень понравилась, она была опубликована. Мы и сейчас поддерживаем связь с этим медицинским журналом и они всегда ждут от нас подобных историй.
– Есть ли в вашей истории еще интересные случаи?
– Да, конечно. К нам поступила женщина с нарушением речи. Родственники считали, что эти трудности с произношением слов у нее в силу преклонного возраста, потом подозревали инсульт. Врач с их поликлиники порекомендовал сделать МРТ головного мозга, которое помогло выявить опухоль именно в речевой зоне. После микрохирургического удаления опухоли речь полностью восстановилась. Недавно к нам ребенок слепой поступил, после проведения операции он прозрел. Его мать очень счастлива, до сих пор поддерживаем связь. Таких историй очень много.
– Лечите ли Вы детей?
– Да, по приглашению в детском отделении иногда провожу операции, в основном при опухолях хиазмально-селлярной области – это аденомы гипофиза, краниофарингиомы и другие. Это трансназальные операции, но провожу я их один или два раза в месяц.
– Как Вы считаете на каком уровне находится отечественная медицина в области нейрохирургии?
– Сейчас мы поднялись на хороший уровень. С постройкой нашего центра начали внедрять новые технологии и методики. И я могу сказать, что во многом мы сравнялись с европейской медициной. Пациентам уже нет необходимости выезжать за границу, тратить огромные деньги на проживание и лечение, так как сейчас наша нейрохирургия уже достигла значимых успехов. Наш центр оснащен такой же аппаратурой, как и европейские больницы, мы сотрудничаем с теми же фармкомпаниями, что и они. Наш труд по достоинству оценили коллеги из Мюнхена, поскольку на данный момент мы ничем не отличаемся от немецких клиник в плане технического оснащения и уровня кадров.
– Есть ли у Вас какое-то кредо, которому Вы следуете в своей работе?
– Сильно не волноваться – вот, что я считаю важным в работе хирурга. Находясь в операционной, я стараюсь отключить все эмоции и погрузиться в работу. Бывает такое, что у начинающих хирургов на первых операциях дрожат руки и поэтому надо дистанцироваться, выполнять свою работу.
